Скифская модница
Татьяна Крупа
Исследование древности – всегда интересно. Исследование же повседневной жизни или моды древности – интересно вдвойне.
К сожалению, у исследователя не всегда имеется возможность полностью восстановить костюм давно умершего человека. В большинстве случаев является возможным изучить только отдельные технологические стадии производства того или иного элемента костюма.
Большой удачей можно считать находку в погребении 1 склепа 620 Усть-Альминского некрополя деталей костюма, которые позволяют осуществить не только полное его исследование, но и выполнить полную его реконструкцию.
Усть-Альминский некрополь и Усть-Альминское городище расположены в живописном устье реки Альма (с. Песчаное), в Юго-Западном Крыму.
Погребение датируется серединой - третьей четвертью 1 в. н. э.
Хочу выразить огромную признательность за возможность работы с таким удивительным материалом и всестороннюю консультационную помощь своим крымским коллегам - Юрию Зайцеву и Александру Пуздровскому.
Сразу оговорюсь, что это – популярное изложение части моей научной работы нескольких лет, публикация которой выходит в научном сборнике, посвященном юбилею известного крымского исследователя, историка и археолога - Татьяны Николаевны Высотской.
Мы опустим полностью исследовательскую часть работы по атрибуции текстиля и красителей. Изучение текстильных технологий предусматривает не только рассмотрение прядильно-ткацких характеристик: структуры нити, переплетения основы и утка, плотности ткани, т.е. морфологический анализ образцов; но и анализ сырья, из которого была изготовлена ткань, выделение красителя и определение техники крашения. Учитывая специфику исследуемого материала, это становится возможным благодаря применению методов естественных наук: химико-технологического анализа, оптико-физических исследований, всестороннего изучения данных биологии и проч.
СПРАВА - Чертеж погребения 1 в склепе 620 Усть-Альминского некрополя: он сыграл свою роль в нашей реконструкции (Предоставлено коллегами Ю. Зайцевым и А. Пуздровским).
Фактические данные. Опираясь на фактический материал погребения, костюм женщины можно представить следующими данными:
• слева у черепа обнаружены остатки головного убора сложной конструкции, состоявшего из тонких изогнутых дощечек, обтянутых тканью, на которые было наклеено более сорока трилистников и полосок из золотой фольги. Калаф был увенчан букетом полевых трав и цветов (видовой состав пока не определен);
• у височных костей найдены две массивные золотые серьги со стеклянными вставками и подвесками;
• в области шеи и груди зафиксировано ожерелье из сердоликовых бус и конических золотых подвесок, а также остатки двух платьев. Нижнее платье прослежено по остаткам фиолетовой ткани крупного плетения; его ворот в определенном порядке был расшит золотыми бляшками и пронизями нескольких типов. От верхнего платья сохранился значительный фрагмент шерстяной плотной ткани зеленовато-бурого цвета на левом плече. На правом запястье зачищено скопление сердоликовых бус и золотых бляшек двух типов - обшивка рукава, массивный золотой браслет, а на фаланге пальца - два перстня: золотой и бронзовый, с хрустальной геммой;
• на запястье левой руки также зафиксировано скопление сердоликовых бус и золотых бляшек двух типов, а у левого бедра - большая глазчатая бусина, бронзовые ажурный амулет, кольцо с выступами и фибула Авцисса;
• вдоль берцовых костей прослежены ряды мелких стеклянных бус (отделка обуви). Дно колоды справа от костяка было покрыто обрывками тонкой кожи(?) красного цвета.
Экспериментальная часть. В результате проведенного исследования оказалось, что ткань, определенная открывателями погребения как «фиолетовая ткань крупного плетения», в реальности оказалась шерстью красно-коричневого цвета с синей нитью. А то, что исследователи атрибутировали как «шерстяную плотную ткань зеленовато-бурого цвета», на самом деле являлось тонкорунной шерстью красного цвета.
Таким образом, мы получили возможность судить о цветовой гамме парадного костюма молодой знатной женщины.
Оказалось возможным исследовать и некоторые швы, которые были использованы при пошиве одежды.
Особенно интересным является шов, сохранившийся на левом плече. Он дает возможность реконструировать изготовление пышного рукава - формирование оката рукава и его крепления к основному полотнищу платья. Как можно судить, исходя из имеющегося фрагмента рукава халата, рукав был скроен с припуском для сборок. По срезу оката рукава проложено два ряда мелких стежков (шаг шва около 0,3-0,4 см) швом «вперед иголку». Стежки проложены в шахматном порядке по отношению друг к другу, на расстоянии 0,4-0,5 см от края среза оката рукава и 0,3-0,4 см друг от друга. После того, как рукав был присобран на нитки (выше изложенное расположение нитей сборки позволяло получить равномерные красивые драпировки), рукав пришивался к основному полотнищу одежды мелким швом (сам шов не сохранился). Думаем, что основной соединительный шов проходил не ближе 0,8-1,0 см от края среза, перекрывая вспомогательныйшов для сборки оката - его присутствие на лицевой стороне изделия не могло быть декором. Примечательно, что срезы основного полотнища халата и пришитый к нему рукав для предотвращения осыпания нитей ткани закреплялись мелким крестовидным швом (шаг шва до 0,5 см), известным в настоящее время как «козлик». Такая технология шитья характерна и для современности.
Реконструкция:
• одежда женщины состояла из нижнего красно-коричневого с синей полоской платья (шерсть, окрашенная в красно-коричневый цвет мареной красильной (протрава – соли железа) и индиго – в синий), украшенного нашивными бляшками двух типов, и верхнего распашного платья красного цвета (малоазийская шерсть, окрашенная мареной по алюминевой протраве), украшенного по центру (от горловины до талии) и на запястьях рукава нашивными бляшками. Композицию объединяли бусы из золотых пронизей. Исходя из расположения нашивных бляшек на нижнем и верхнем платье, можно утверждать, что такой костюм был изначально смоделирован как единое целое: отсутствие бляшек на горловине халата и наличие их только на полах халата и горловине нижнего платья - предполагает их визуальное слияние во время одевания всего комплекта одежды. Поэтому можно утверждать, что верхнее платье имело заниженный вырез горловины ровно настолько, чтобы было хорошо видно нашивные бляшки нижнего платья;
• судя по всему, женщина была обута в высокие (фактически до колена или выше середины голени) мягкие, расшитые бусами, сапожки красно-коричневого или коричневого цвета (для дубления кожи применялось т.н. «ямное» дубление, позволяющее получать высококачественную кожу);
• длина одежды могла слегка открывать нарядную обувь. Однако полностью это утверждать мы не можем, т.к. нижний край одежды - не зафиксирован;
• калаф был реконструирован исходя, прежде всего, из формы сохранившихся деревянных деталей. Его форму можно считать цилиндрической с расширяющейся верхней частью. Расположение золотого декора было предложено на основании имеющихся аналогий. Например, реконструкция калафа из Татьяниной Могилы (работа Л. Клочко) предполагает аппликацию-ободок по краю нижней части, а расположение золотых трилистников такое, чтобы, по словам Л. Клочко, их художественное звучание усиливалось благодаря тому, что узор непосредственно соотносился с цветом фона.
В результате была выполнена двухмерная реконструкция костюма женщины, погребенной в склепе. А на ее базе – 3D анимированная реконструкция (совместно с А. Ефановым).
Очень краткое заключение. Погребение женщины в склепе 620 было не единственным. Мы также исследовали остатки костюма (шелка и золотных нитей) в мужском погребении 2.
И, если рассмотреть все в комплексе, можно заключить, что погребения, имеющие в своем составе шелк, пурпур и золотные нити, принадлежали не просто знатным людям, а персоналиям, стоящим на самой вершине иерархии того времени. Думаем, что мужчина из погребения 2 склепа 620 (где имеются все эти составляющие) вполне мог быть представителем высшей знати. Считаем, что специалистам следует обратить внимание на эти факты, которые могут свидетельствать не просто о состоятельности местных жителей или уровню торговых отношений в юго-западном Крыму, но и возможных коллизиях этно-социальной (или династической) истории первых веков нашей эры.
Иследования последних лет политической истории позволяют по-новому посмотреть на роль Усть-Альминского городища в истории Юго-Западного Крыма. Так, В.М. Зубарь отмечает, что что с первой половины I в. до н. э. Поздняя Скифия перестала существовать как единое целое с центром в Неаполе и распалась на ряд политических структур, во главе которых стояли свои «династы». А, как отмечает А.Е.Пуздровский, что со второй половины I в. до н. э. на ее территории образовалось четыре этногеографические области, включая и Юго-Западный Крым как самостоятельную единицу, каждая из которых, могла управляться своими правителями. Учитывая тот факт, что Усть-Альминское городище, уступало в размерах только Неаполю Скифскому, и беря во внимание такую трактовку политической истории региона на рубеже – в первые века н.э., мысль о возможном царском достоинстве погребенного в склепе 620 (с учетом особенностей костюма умершего), на наш взгляд, заслуживает внимания.
Женское же погребение, костюм из которого мы реконструировали, в этом случае, можно трактовать как погребение царицы или жрицы. Впрочем, - это всего лишь наши предположения.
Очень-очень краткое замечание. Когда-то, давным-давно, в аппостольские времена, времена первых римских императоров, Иудейской войны и прочих известных событий по крымской земле ходила молодая женщина. Была ли она жрицей, была ли она царицей – доподлинно не известно. Специфический головной убор (калаф) и дорогой погребальный костюм всего лишь косвенно указывают на это. Мы никогда не узнаем ее имени. Как и не узнаем того, кто и почему положил к ней венок из полевых цветов… Но у нее был прекрасный вкус в одежде и украшениях, волей случая ставшие известные и нам с вами.