Согдийцы на родине и за границей:
различия в костюме VI-VIII вв. н.э.
по изображениям в Согде и Китае

Яценко, Сергей А. (Москва)

// Transoxiana (Internet-journal). Número 15, Buenos Aires, 2010 - www.transoxiana.org/15/ (публикуется к январю 2011 г.)

Резюме

В искусстве Китая и китайских согдийцев в различных композициях достоверно отражены главные черты согдийского костюма сер. VI – сер. VIII вв., что легко объяснимо. Во-первых, речь идет о людях, хорошо известных и значимых для заказчиков.

Во-вторых, костюм в традиционных обществах был эффективной заменой будущих паспортов и удостоверений личности и давал наблюдателю важную информацию о владельце. Но в искусстве китайских согдийцев мы видим некоторые важные костюмные детали, не известные на родине – в Согде. Позы персонажей менее канонизированы и более разнообразны, проявляется собственное отношение автора; это дает возможность увидеть более редкие детали. Иногда различия в костюме согдийских персонажей в Согде и Китае объясняется разницей в выбранных сюжетах изображений. На погребальных терракотах ранней династии Тан облик согдийских купцов отражает влияние традиций и требований китайского населения, среди которого жили и работали согдийцы.

Согдийцы были одним из самых знаменитых народов раннего средневековья. Их торговая активность за рубежом принесла им славу «евреев Центральной Азии». Среди согдийцев, оказавшихся в Китае в VI – сер. VIII вв. н.э., были знаменитые художники, музыканты, танцоры и ремесленники. Были также торговцы коврами и вином, финансисты, некоторые из которых стали чиновниками высоких рангов. Несмотря на это, в массовом сознании китайцев сложился определенный стереотипный образ представителей этого народа, во многом обусловленный сдержанным отношением сторонников конфуцианства к активной коммерции. Так, автор одной из хроник эпохи Тан отмечает, что когда в Согде рождается мальчик, то родители «обязательно кладут ему в рот сладости, а руки мажут клеем, чтобы, став взрослым, он говорил только приятные [клиентам] речи, а деньги сами липли бы к его рукам. Они… бьются и за ничтожную прибыль. Когда их юношам исполняется двадцать, их посылают в чужие страны, и они добираются до Китая. Где бы не появилась выгода, они всюду поспевают» (Крюков, Малявин, Софронов 1984: 41). Вторым важным элементом этнокультурного стереотипа было представление о согдийцах как о пьяницах (китайцы переняли искусство виноделия именно у них).

Значимым элементом культуры согдийцев VI – сер. VIII вв. и важным фактором их этнической идентификации является костюм. Ранее нами была дана системная характеристика основных особенностей внешнего облика согдийцев этого и более раннего периода на фоне соседних народов (Яценко 2006: 197-201, 231-247, 294; рис. 152-153, 180-182; Yatsenko 2006). (См. также: Лобачева 1979; Бентович 1980; Беленицкий, Распопова 1980; Naymark 1992; Kidd 2002; по согдийским тканям: Орфинская 2001, с. 86-104; Kageyama 2006). Это создает надежную основу этнокультурной атрибуции многих образов неизвестных иноземцев именно как согдийцев в искусстве некоторых стран, особенно - Китая. К сожалению, информация китайских династийных хроник и буддийских паломников о внешнем облике согдийцев очень фрагментарна. Специфический маздеистский погребальный обряд согдийцев (означающий захоронение очищенных костей в глиняных оссуариях) не оставляет нам фрагментов тканей и кожи от одежды; подлинные предметы костюма в единичных случаях найдены в священных пещерах (сапоги из Кухи-Сурх) (рис. 1, 2) и горных замках (сеточка для волос из Калаи-Муг) (рис. 1, 1). В могилах китайских согдийцев (Ань Цзе 579 года в г. Сиань/Чанъань и могила 610 в Ши Шеу) известны также металлические детали поясов in situ (рис. 2) (ср. поясные бляшки из Согда: Распопова 1999, рис. 22-23).. Обращаясь к документации по костюму, мы имеем дело, прежде всего, с изобразительными материалами (обычно весьма фрагментарными), которые можно объединить в три главные группы.

Группу 1 составляют данные по костюму согдийцев на их родине в Согде. Там он представлен, прежде всего, в настенной живописи (рис. 3). (К сожалению, почти вся она пока обнаружена в небольшом городе Пенджикент на периферии Согда (Живопись 1954; Скульптура 1959; Belenizki 1980; Azarpay 1981; Marshak 2002), причем большинство из этих росписей опубликовано только в черно-белых изображениях, а знакомство с их подлинниками затруднено или невозможно) (рис. 4-6) и только фрагментами - в Самарканде (Альбаум 1975; Yatsenko 2004; Royal Naurūz 2006) (рис. 7-8) и Варахше (Шишкин 1963). Другой важный источник информации по костюму – терракотовые фигурки (которые найдены, главным образом, на территории Самарканда – крупнейшего города Согда; это обычно случайные находки, не имеющие точных датировок) (Мешекерис 1989; Kidd 2002; Яценко 2006, рис. 152-153, 180) (рис. 9). Лишь в немногих случаях терракоты, обнаруженные вне Согда и Китая, можно предположительно считать согдийскими – по совокупности прически и головного убора (Яванлук в Кашгарском оазисе) (рис. 10).

К группе 2 относятся изображения на погребальных памятниках согдийцев, живших в Китае во второй пол. VI в. – в период, когда они были там наиболее влиятельными. Это сцены на посмертных ложах и саркофагах китайского типа, сделанные самими согдийцами – свидетельства культурной ассимиляции последних (Rong Xinjiang 2000; Lerner 2005; Les sogdiens 2005) (рис. 11-12). Интерес на них представляет обычно только внешний вид мужчин, т.к. согдийские женщины, согласно хронике «Чжоушу», одевались по-китайски (Grenet, Riboud 2007) (рис. 13-14).

Однако облик костюма изображенных здесь персонажей до сих пор не сопоставлялся детально и комплексно с изображениями того же времени на родине. A priori можно предполагать здесь различия, т.к. в живописи храмов и жилых зданий городов Согда представлены божества, фольклорные персонажи, цари, аристократы, изредка – прислуга и, вероятно, богатые купцы. Напротив, в Китай, за редким исключением, попадали не аристократы, а торговцы, ремесленники, музыканты и танцоры (среди последних двух групп были и женщины). Сюжеты и особенно композиции этой группы памятников в целом заметно отличаются от известных на родине. В Китае они связаны с попаданием умерших в иной мир, а также с дипломатическими встречами (рис. 15) и иными карьерными успехами хозяев этих могил и с семейными сценами и домашними банкетами (рис. 16-20); часто изображается охота группы всадников (рис. 21-23).

Группа 3 (почти не изученная) включает предполагаемые образы согдийцев на погребальных терракотовых (реже – деревянных) фигурках начала династии Тан (VII – сер. VIII вв.) – нового периода усиления могущества объединенного Китая. Обычно фигурки происходит из грабительских раскопок и не имеют точной даты. Из западных публикаций таких памятников особенно ценен каталог нью-йоркской выставки 1969 г. с целой серией изображенных согдийцев (Schloss 1969) – в черно-белых изображениях, но с текстовым описанием цветов. Основная попытка их этнокультурной идентификации была предпринята нами весной 2008 г. на основе выявления на некоторых терракотах комплекса деталей, в совокупности характерных именно для Согда. Однако до сих пор я воздерживался от комментариев о специфике изображенного на этих фигурках костюма по сравнению с тем, что представлен на родине согдийцев.

В этой статье я пытаюсь на основе сопоставления этих трех основных групп изображений ответить на ряд важных вопросов. Во-первых, в чем отличается облик костюма согдийцев в их собственном синхронном искусстве на родине и в согдийских общинах в Китае? Во-вторых, в какой степени достоверен образ «Иных» (согдийцев) на погребальных изображениях Китая (т.е. в чем конкретно заключается неполнота или некоторая стандартизация костюма на них)? В-третьих, в какой степени сюжеты с согдийцами на танских терракотах отражают популярные стереотипы восприятия согдийцев в этой стране?

Правильно интерпретировать образы в кривом зеркале чужого искусства не так просто, как часто кажется коллегам. Во-первых, для многих портретируемых народов слишком фрагментарно документирован их облик в собственном искусстве, чтобы обеспечить корректную идентификацию и выявить степень достоверности изображений в искусстве соседей. Во-вторых, этнические стереотипы восприятия конкретных народов очень редко отражены в сочинениях древних авторов; обычно они в скрытом виде явлены нам в образах «Иных» в серии произведений искусства и нуждаются в специфической «дешифровке». В-третьих, в работе с этим материалом имеются и объективные «технические» затруднения, связанные со степенью сохранности первоначальных изображений (фрагментарность многих из них; утрата всей первоначальной окраски или полное исчезновений менее стойких из красителей), с частым их схематизмом и разным уровнем квалификации мастеров.

Для ответа на первый вопрос мы используем серии изображений на трех ярких памятниках согдийских чиновников (Яценко 2009): прежде всего – гранитное посмертное ложе Ань Цзе / An Qie (умершего в 579 г. н.э.) из г. Сиань (древняя Чанъань) (Могила Ань Чжия [Цзе] 2003, рис. 123-201; Rong Xinjiang 2003) (рис. 11), в меньшей степени - саркофаг Ю Хона / Yu Hong (умер в 592 г.) из г. Тайюань (Краткий отчет 2001) (рис. 12) и мраморное посмертное ложе из неизвестного пункта в японском Miho Museum (г. Сигараки) (Juliano, Lerner 1997; Marshak 2004) (рис. 25-26). Здесь согдийцы подчас представлены среди других народов (в сценах встреч с послами).

Прежде всего, на них, как и в Согде, в одежде видим три основных цвета (в нашем случае – красный / розовый, белый или коричневый / черный). Типы мужской обуви здесь те же, и такой же степени популярности, как на родине (чаще всего видим высокие сапоги, которые, в отличие от Согда, почти всегда черного цвета, по моде соседних тюрков, а не различных светлых цветов. Реже носятся полусапожки и совсем редко – туфли). Мужские прически также соответствуют известным в Согде (довольно короткие, иногда удлиненные на затылке, без пробора; иногда встречаются усы и совсем редко, у пожилых людей – небольшие бородки).

Кафтаны длиной обычно до колен. Манера их ношения лишь отчасти соответствует той, что известна на родине, и это может отражать влияние народов Восточной Азии. Например, чаще всего они наглухо застегнуты пуговицами и лишь иногда (у танцоров, охотников и других активно действующих людей) расстегнут ворот или нижний край. В Согде не известны ситуации, когда во время банкета и в кругу семьи один рукав бывает распущен, а также когда у сидящих или стоящих в официальных ситуациях важных персонажей руки бывают засунуты в противоположные рукава. Еще несколько важных деталей, не известных на родине согдийцев: пожилой мужчина в сцене банкета на панели ложа из Miho Museum носит наброшенный на плечи халат с пришитой пелериной (Juliano, Lerner 2001, p. 298. fig. 1). Сам кафтан в ряде случаев имеет невысокий стоячий ворот (рис. 15); иногда вдоль спинки идет такая же вертикальная полоса, что и спереди (рис. 20, вверху); мелкий цветочный узор красной рубахи подчеркивается изредка тонкой раскраской лишь у прислуги (рис. 16 внизу, 27 слева).

Однако самые интересные элементы костюма изображенных мужчин – головные уборы. Они не имеют аналогов в настенной живописи хорошо изученного, но провинциального Пенджикента, однако в нескольких случаях встречены на терракотах крупнейшего города Согда – Самарканда. У купцов, бывших китайскими чиновниками, мы обычно видим небольшую светлую шапку в форме усеченного конуса с небольшим отворотом по нижнему краю; иногда подчеркнуты швы, и видно, что шапка кроилась из 4-х одинаковых кусков ткани. Вероятно, это головной убор определенной группы коммерсантов (рис. 17, 19, 20, 23, 27). Еще один убор у единственного аристократа, имеющего меч – диадема с тремя выступами в форме полуовалов (лепестков) (рис. 28); он известен в Самарканде как у богинь, так и на нескольких образах знатных мужчин (Мешкерис 1989, рис. 200-202) (рис. 29). У всадника-охотника представлен сложный убор (рис. 30), пока имеющий лишь сравнительно отдаленные аналогии (рис. 31). Это диадема с диском надо лбом, к которой выше крепится композиция, напоминающая крылатый диск или половину цветочной розетки, и сзади свисают, в манере персидских ранних Сасанидов, очень длинные концы ленты. В сцене банкета на панели из Miho Museum виден уникальный конический убор с выступом на затылке.

Уникально и важно единственное изображение двух женщин-музыкантш в согдийском костюме, вероятно – недавно прибывших с родины (рис. 32). Здесь представлены достоверно известные в Согде цилиндрический головной убор с богато декорированным низом (рис. 33), а также оформление края подола платья полоской с оборками раннесасанидского типа (Яценко 2006, рис. 180, 38-39; 182, 23) (рис. 34), подлинные образцы которого сохранились в оазисах Синьцзяна (Ния, могила 3 1995 г.) (рис. 35).

В целом, несомненно, согдийцы, жившие в Китае, изображали костюм своего народа не менее точно, чем на родине. Однако в гравировке и росписи по мрамору или граниту художник, вероятно, был более ограничен в использовании разных красителей: обычно в одной композиции видим лишь 4-5 цветов (добавлю, что древние синие и зеленые красители хуже сохранились на современной поверхности этих памятников). Кроме того, из-за малых размеров фигур мастер лишь очень редко изображал желтым даже такие престижные золотые аксессуары, как браслеты и гривны. С другой стороны, позы здесь часто менее каноничны и более разнообразны, чем в Согде; в них меньше официальности и больше интимности, авторской непосредственности; это дает возможность увидеть больше редких деталей. Различия в костюме иногда диктовались также иным составом сюжетов.

¹ На мой взгляд, в каталоге Е. Шлосса (Schloss 1969) фигурки №№ 4, 7, 10, 11, 13, 37, 58 представляют народы Тохаристана, №№ 12, 33, 40 – население Хотана, №№ 1, 14, 18 – жителей оазиса Куча. Однако схематичные мужские фигурки №№ 16, 32, 43 имеют ряд элементов костюма, общих для Согда и Тохаристана; я не могу их уверенно определить.

Постараемся выяснить, насколько отражены названные мною стереотипные представления о согдийцах на терракотовых фигурках ранней династии Тан, датируемых более поздним временем. Думаю, они отразились здесь в полной мере. Все достоверно выделенные на основании корреляции деталей костюма образы согдийцев – только мужчины – мелкие торговцы и слуги. Большинство из них изображено в характерной «позе караванщика» - держащими двумя руками за несуществующую ныне веревку идущего сзади (и тоже реально не представленного) вьючного верблюда (рис. 36-39, 46). Другие держат в руке товар – свернутый ковер (рис. 40). Третьих видим сидящими у большого кожаного бурдюка с вином (рис. 41-42). Детали костюма на этих фигурках имеют точные аналоги на настенной живописи Пенджикента. Другая важная особенность костюма этих согдийцев – влияние традиций и требований китайского населения, среди которого они жили и работали; у большинства из них халат запахнут уже «по-китайски» – направо, некоторые носят мужской убор «путоу» (Крюков, Малявин, Софронов 1984, с. 159-162). Последнее можно сказать о сериях терракот других «западных варваров», где представлен специфический костюм Тохаристана, оазисов Хотана и Кучи в Синьцзяне¹.

Основной головной убор здесь – обычный для простолюдинов, в форме высокого конуса (рис. 36), иногда – с фигурно вырезанным нижним краем (рис. 43). На нем в редких случаях изображался на правом боку крупный знак клана или семьи – (тюрк. tamga, иран. nishan) (деревянная фигурка из могилы 206, 1973 г. в некрополе Астана) (рис. 44), что известно ранее, в IV в. до н.э. – V вв. н.э., также у пазырыкцев (Дашковский, Усова 2010, рис. 1, 1), кушан, хорезмийцев и персов времен Сасанидов (Яценко 2006, рис. 121,5; 135,2; 157,4). Однако встречаются и редкие типы головных уборов – разнотипных шапок с околышем (рис. 40, 45). У проводников караванов видим такие характерные детали облика простолюдина, как короткий кафтан с короткими рукавами (рис. 36), высокие, крепящиеся к поясу дорожные чулки-ноговицы (рис. 37). Торговец вином носит черные высокие сапоги с треугольным выступом тюркского облика, не типичные для Согда, но популярные в то время у китайцев (рис. 42). У продавца ковров изображен пояс из ткани, дважды охватывающий талию (рис. 40) (у слуг влиятельных согдийцев Китая предшествовавшего периода мы тоже видим подобные пояса, обычно – черного цвета) (рис. 16-17). Очень интересны неоднократно встреченные халаты с один левым лацканом (рис. 40, 44, 46), в Согде практически не известные (ср., однако: Яценко 2006, рис. 181, 44).

В целом в китайском искусстве ранней династии Тан основные иконографические схемы достоверно передают в главных чертах костюм согдийцев, и это легко объяснимо. Во-первых, речь идет о народе, хорошо известном и достаточно значимом для заказчиков. Во-вторых, костюм в традиционных обществах был эффективным аналогом будущих паспортов и служебных удостоверений, давая зрителю важнейшую информацию о его хозяевах; в Китае, как и в некоторых других великих империях прошлого, этот фактор был весьма значимым, а развитое реалистическое искусство позволяло на высоком художественном уровне отразить подобные представления.

Далее - литература, список иллюстраций, иллюстрации.