Немецкий костюм 16 века - детали

Предметы для подарков

Особенный интерес представляли предметы, предназначавшиеся для подарков, так как было принято придавать им какой-нибудь аллегорический смысл. Звезда и розетка, каждая отдельно или соединенные звеньями, звезды с эмалью, золотые, рубиновые, бриллиантовые розы, цепочки из бриллиантов, коралловые, бриллиантовые, жемчужные цветы, листья, ветки, кресты, сердца и т. п. считались самыми изысканными украшениями. Даже самые знатные и богатые люди имели их у себя в очень небольшом количестве.

В этом отношении немцы безнадежно отстали от французов и испанцев, которых упрекали в склонности к роскоши и подражательству. Доказательством может служить то, что все драгоценные вещи принцессы Анны Прусской (1594 г.) стоили 14 633 марки, а вещи единственной дочери ландграфа Гессен-Кассельского Вильгельма (1589 г.) оценивались только в 420 гульденов.

Щегольство дорогими материями и украшениями не только не уменьшалось, но и постоянно усиливалось, несмотря на все ограничительные законы. Хотя роскошь не достигала в Германии таких масштабов, как в других странах, она все-таки была очень значительна.

Paспpocтpaнению щегольства среди небогатых людей содействовало развитие различных производств, поставлявших сравнительно недорогие, хотя и менее качественные материи — бархатные, шелковые, полотняные и т. д.

Добротные ткани и теперь стоили очень дорого, а некоторые из них, например, протканные золотом или серебром бархат и атлас, стали так редки, что их можно было достать с большим трудом и только за очень большие деньги. Меха, спрос на которые постепенно возрастал, тоже значительно подорожали, даже в скандинавских землях. Шведский король Иоанн III в 1573 году приказал фогтам Норланда скупить и доставить в королевскую меховую казну все сорта беличьих и горностаевых мехов.

В 80-х годах в высших сословиях стала распространяться французская мода: щеголять не только богатством костюмов, но и их частой переменой, вследствие чего стало необходимым иметь от двадцати до тридцати костюмов с соответствующим количеством шляп, перчаток и пр., что диктовалось в конце века не роскошью, а приличием. Главную отделку платья составляли вышивки. Вышивались цветы, гирлянды, буквы, имена и девизы (последние делались обыкновенно на груди или на одном из рукавов, чаще всего на правом). Богато отделанный костюм стоил до 600 и более талеров. Цвет мужского костюма изменился сравнительно с прежним: все светлые и яркие краски (кроме белой) заменились в нем темными — черной, коричневой, серой, темно-фиолетовой и т. д.

Камзол

Преследованиям подвергался камзол, которым заменили кафтан с полами разной длины, не подходивший к широким шароварам.

Больше всего не нравилось в нем то, что он сидел слишком гладко (так как делался стеганым) и, главное, не закрывал ненавистного клапана. Но и другие особенности камзола вызывали резкие порицания со стороны строгих цензоров общественных нравов, в том числе Андрея Мускулуса и Иоганна Штрауса — его шелковая подкладка, пуговицы, слишком большой воротник и рукава, «такие большие и широкие, что их едва можно носить на себе».

Позже, когда некоторые щеголи, подражая французской и нидерландской моде, стали носить камзолы с круглыми туго набитыми плечами и толсто выстеганным клинообразно спускающимся ниже талии передом, прозванным здесь «гансбаух» (гусиное брюхо), это нововведение также было строго осуждено и осмеяно. «Прекрасный наряд, — восклицает Андреи Озиандер, младший дьякон в Урахе, — эти отвратительные длинные гусиные брюха, которые начинаются у самой шеи и свешиваются ниже пояса, как оконный фонарь на доме!»

Брыжи

Брыжи со второй половины столетия были отделены от рубашки и превращены в самостоятельную часть костюма, причем их размеры значительно увеличились.

Иоганн Штраус высказал о них свое мнение: «Хотя сама сорочка сшита не из дорогой материи, а иногда из простого холста, с ней надевают дорогие брыжи, такие высокие и широкие, что они почти совсем закрывают уши и голова выглядывает из них, как из мешка. Крахмалят их так туго, что они почти не гнутся. Носят также итальянские и испанские воротники с множеством висящих шнурков. Старинный фасон воротников и рубашек, как, например, на портретах прежних саксонских государей, теперь уже не в моде Спереди из-под рукавов должны высовываться манжеты, как адский огонь, вырывающийся из всех окон». Несмотря на все это, в конце столетия брыжи делали таких размеров и такой формы, что их в шутку называли мельничными жерновами. Несколько благосклоннее отзывался тот же Иоганн Штраус о верхних одеждах. «Верхняя одежда теперь выглядит приличней: хороший кафан зимой и летом, длинный плащ, с рукавами или без них, к лицу любому и молодому и старому». Но дальше он жалуется, что эти кафтаны и плащи шьются слишком короткими и открытыми спереди для того, чтобы видны были пуговицы на камзоле и многое другое.

Под этими короткими накидками Штраус подразумевал укороченную шаубе и вошедший в употребление короткий и узкий (испано-французский) плащ. Оба они становились все больше похожими и в 80-х годах стали почти одинаковыми. Они шились с широким, чаще всего стоячим воротником или подбивались и оторачивались мехом или материей другого цвета, имели сходные со старинной шаубе широкие рукава или вместо них проймы для рук. О коротких плащах Озиандер говорит, что « самыми модными считаются такие, которые доходят только до пояса и обшиты таким широким бордюром, что почти нельзя рассмотреть, из какой материи они сделаны. Носят такой плащ, подобрав его под правую руку или свесив с левого плеча. Это делается для того, чтобы нельзя было хорошо разглядеть, есть ли на кавалере плащ или он без плаща, в камзоле и штанах». Длинная шаубе осталась старикам, ученым и в качестве официальной одежды бургомистрам и другим городским властям.

Шляпы и береты. Обувь

Шляпы и береты были самыми распространенными из головных уборов. Изменения, которым в течение этого времени подвергся берет, были двух видов: с одной стороны, его объем уменьшился настолько, что он превратился в очень небольшую плоскую шапочку, а с другой — его верхушка была удлинена, и он приобрел вид колпака или мягкой шляпы с узкими полями, имевшей сходство с испанской шляпой, которая затем была принята высшими классами и в 80-х годах окончательно заменила берет. В конце XVI в. появились шляпы французского и нидерландского фасонов, а также разной формы шапки с меховой опушкой. Украшения головных уборов мало изменились, лишь была постепенно оставлена отделка перьями.

С 1550 г. обувь приняла форму, более соответствующую ноге взамен прежней широконосой, сохранив, впрочем, отделку разрезами. Ее нередко украшали бархатом или шелком и оковывали серебром. Иоганн Штраус так высказывается о новомодной обуви: «Башмаки носят не прежнего фасона, а испанского, лакейского, с разрезами, чтобы из них быстрее вытекала вода. Хотя летом такие башмаки очень удобны, но каблуки их ни к чему не пригодны, разве что для щегольства».

Поверх башмаков носили туфли на высокой деревянной подошве и без пятки. Стук, производимый этими туфлями, вызывал частые жалобы: «Молодые люди,— говорит тот же современник, — стучат ими, как шестидесятилетние старухи».

Перчатки и причёски

Как особый вид перчаток появились широкие и длинные, до локтя, рукавицы из сукна или кожи. Штраус заметил, что «некоторые и летом носят их такой длины, что ее хватило бы на пару прямых рукавов».

Волосы чаще всего продолжали носить коротко остриженными по испано-французской моде. Некоторые щеголи спереди зачесывали их кверху так, что они торчали, «как иглы у ежа или как щетина у свиньи, когда она рассердится», или оставляли их на затылке и на висках «длинными и космами».